Именно летом киевляне в полном мере пользовались всеми преимуществами расположения родного города: возможностью купаться в Днепре и многочисленных озерах, пользоваться большим количеством пляжей (только официальных в 1970-е — 13, а были еще и “дикие», наличием островов внутри города, возможностью сравнительно быстро добраться в пляжную зону с помощью метро (станция “Гидропарк” вступила в строй еще в 1965 году) и, наконец, устроить пирушку с шашлычком (или без оного) в одной из многочисленных зеленых зон Киева.
Пляжем № 1 еще с довоенных времен считался Центральный. С тех пор, как в 1957 году открыли пешеходный Парковый мост, соединивший Набережное шоссе с Трухановым островом, добираться туда стало совсем просто. От площади Ленинского комсомола (ныне Европейской) спуститься немного вниз по Владимирскому спуску, свернуть направо, по тенистой аллее сойти к мосту и перейти его. Все, вы на пляже!.. Засекли время? От Крещатика минут 20 пешком. Ну где еще возможна такая роскошь, в каком другом городе?
1 августа 1972 года — сезон в разгаре. На Центральном пляже яблоку негде упасть. Впечатление, будто весь город высыпал принимать солнечные ванны и купаться. С Пешеходного моста можно увидеть (на фото) большое количество зонтов, в тени которых могут укрыться несколько человек. Зонты взяты напрокат — на них одинаковый узор в полоску. Обладателей собственных зонтов значительно меньше — это те, кому повезло их ‘достать’.
Конечно, сразу возле моста народу на песочке много, а свободного места — мало. Подстилка вплотную к подстилке. В трилогии для детей “Тореадори з Васюківки”, завершенной Всеволодом Нестайко в 1970 году, один из юных героев, приехавший в Киев из села, так описывает свои впечатления от перенасыщенного людьми пляжа: “Я не можу собі точно уявити, що таке мільйони людей. Але якщо вже уявляти, то уявляти, мабуть, треба київський пляж. По-моему, там було не менше мільйона. Хто не вірить, хай піде й порахує. То було схоже на якийсь велетенський базар. Тільки що всі голі і не торгують. Ніколи я не бачив стільки голих людей одразу. Ну, доводилось мені бачити одного, двох, трьох голих, ну, два-три десятки — у лазні. А тут — мільйон голих. Аж не віриться, що таке буває на світі”.
Но если набраться терпения и пройти вдоль берега (в любую сторону), картина начнет меняться: людей будет меньше, а свободного места — больше.
На пляже занимались кто чем: одни — загорали, другие — ели, третьи — играли в подвижные игры, четвертые — лузгали семечки (на фото в центре), пятые — знакомились с девушками, шестые — строили замки из песка, седьмые — фотографировали. Но все они купались, многие ныряли (слово “дайвер” еще не было в ходу), вода в Днепре была чистая. На фото — Центральный пляж.
Пляжные моды 1970-х скромнее нынешних. Не только в смысле количества открытого тела. Тогдашние плавки, купальники — преимущественно советского производства. То есть ткани хорошего качества, но цвета блеклые, невыразительные.
Небанально выглядят вязаные купальники, но они — редкость. А уж импортные — элегантные, яркие, веселой расцветки, словом, на фоне тусклого советского ширпотреба сразу “видны” на пляже — огромный дефицит, не достанешь. Те, кому повезло обзавестись импортным купальником, носили его весьма бережно. Бывало, и по десять лет…
Киевские модницы 1970-х гонялись за таллинским журналом ‘Силуэт’, выступавшим в роли советского ‘Вога’. В Киеве подобные журналы не издавались, однако большими тиражами (120 тысяч экземпляров, а в середине 1970-х — до полумиллиона) выходили иллюстрированные альбомы ‘Моди-Київ’. В них предлагались, в том числе, пляжные комплекты — например, платье в яблоках и купальник в горошек из набивного льна (на фото; автор Н. Глушко, по материалам Киевской фабрики индпошива одежды № 1, 1969 год). Альбом — в действительности брошюрка формата А5 — стоил 40 (впоследствии 45) копеек.
Как правило, подстилки стелили прямо на песок. Однако были желающие отдыхать в шезлонгах или на раскладных кроватях. Нет проблем — их можно взять в пляжном прокатном пункте. Он открыт с 8.30 до 20 часов. А стремящиеся укрыться от солнца арендовали у прокатчиков зонт. Собственно, на пляже есть и бесплатные деревянные грибочки с забавно раскрашенными шляпками — несколько десятков. Но это капля в море. Место в тени надо занимать ранним утром. Или, если кто-то из “теневиков” начнет собирать вещи, первым броситься к нему и договориться, что преемником станете именно вы. Альтернатива — тень в зеленой зоне, непосредственно примыкающей к пляжу. Но в этом случае, во-первых, не получится нежиться на песочке, а во-вторых, далековато идти к воде. Да и комары в кустиках донимают…
Излюбленные виды пляжного досуга — почитать книгу или газету (заметьте, все тогдашние газеты, кроме многотиражек, были формата А2, для пляжного чтения не очень удобны), сразиться в “подкидного дурака” или шашки-шахматы (в магазинах “Спорттовары” и “Мисливство-Рибальство” — на вывесках и в телефонных справочниках соседствовали оба языка — продавались портативные наборы: пластмассовая клетчатая доска, в которой каждая клеточка поля имеет дырочку, плюс пластмассовые фигуры на “ножке”; более удобная металлическая доска и фигуры на магнитах являлись дефицитом). Детвора с удовольствием рыла в песке “пещеры” и строила замки из песка. Иногда взрослые, пробираясь между подстилками к воде, не замечали ребячьих художеств и наступали на них ногой. Юный строитель — в слезы, а его мама или бабушка начинали “склонять” разрушителя.
Станция ‘Алые паруса’ на Русановке предоставляла напрокат весельные лодки и одноместные гидропеды (на фото). Двое счастливчиков крутят педали, а несколько человек под козырьком станции ждут своей очереди. Справа видны свободные лодки, но публика, судя по всему, жаждет покататься именно на водном велосипеде.
Любители подвижных игр предпочитали пляжный волейбол. Правда, когда один из игроков промахивался, мяч летел прямехонько в кого-то из мирно загорающих киевлян. Извинения, выяснение отношений, требование убраться подальше от подстилок, клятвенное обещание отойти и… дальше все повторялось вновь. О том, что в США с 1976 года проходят неофициальные чемпионаты мира по пляжному волейболу, никто из киевских пляжников понятия не имел.
Ну а любители экстрима прыгали с Паркового моста в воду. Перелез через перила, оттолкнулся и полетел в воду вниз головой. Конечно, свободное парение, возможность хоть десяток секунд почувствовать себя птицей — это завораживает. Но иногда такие прыжки заканчивались трагически. У перил появились таблички: “Прыгать с моста запрещено!”. Однако упрямцы все равно прыгали… Еще одним видом пляжных разВлечений было катание на лодках и водных велосипедах — гидропедах. Их тоже можно было взять в прокатном пункте.
Летом в выходные (или отпускные) дни люди отправлялись на пляж, как правило, на целый день. Многие приезжали со своей едой. В обеденный час раскладывали ее здесь же, на подстилке, и приступали к трапезе. Обитателям сопредельных подстилок не оставалось иного, как вдыхать запахи и — вздыхать. Но самое “веселое” начиналось, когда обедающие‚ насытившись, переходили к фруктово-арбузным процедурам. Лучшей приманки для ос и не придумаешь! Соседи обедающих надолго теряли покой… Хотя существовал и другой вариант подкрепиться. На том же Центральном пляже работало летнее кафе “Пляжник’.
На Трухановом острове отдыхающие запросто обходились и без подстилок. Многие предпочитали походный вариант: искупапись, закусили, поговорили (на фото). У мужчины в центре — распространенная в 1970-е пляжная пилотка, свернутая из газеты. При изготовлении главное — не брать страницу с портретом Брежнева. На всякий случай.
А на берегу Матвеевского залива, где располагались водноспортивные станции киевских предприятий, спортивных обществ “Авангард”, “Локомотив”, а также Спортклуба, — кафе “Хвиля”.
Поклонники тихого отдыха, сойдя с Паркового моста, направлялись вглубь Труханова острова. Там раскинулись живописные лужайки, небольшие озера и отдельные рощи. Тогдашнее старшее поколение киевлян хорошо помнило, что этот парк, официально именовавшийся Днепровским, во многом — рукотворный. Да-да, здешние тополя, клены, ясени‚ ивы, дубы и акации высажены руками послевоенных жителей столицы УССР. Ведь до войны эта местность была жилой — здесь располагался поселок с 4 тысячами жителей и 20 улицами. Его сожгли немецкие оккупанты в сентябре 1943 года. После войны здесь устроили зеленую зону, и каждый район города получил свою “зону ответственности”, на которой в течение ряда лет проводил посадки и уход за насаждениями. В 1970-е на Трухановом острове еще встречались бобры (обитало несколько семейств), куропатки, скворцы. Тут вовсю заливались соловьи, а в небе, гордо расправив крылья, парили коршуны.
Труханов был Меккой для любителей шашлыков. Если в компании имелся автомобилист, то все необходимое для пирушки — шампуры, ножи, топорик, мясо, специи‚ вино и прочее — доставлялось на место без проблем. Если нет, съестные припасы, инвентарь и бутылки с “горючим» приходилось тащить в сумках или (что удобнее) в рюкзаках. Сбор хвороста для костра зачастую вредил здешней флоре: многие сборщики, не имея опыта, отламывали от стволов деревьев вместе с сухими ветками и вполне живые… Зато шашлычки получались на славу. А если среди пирующих оказывался еще и человек с гитарой, то проведенный на природе день запоминался надолго.
Однако вернемся к пляжам.
Потратив “пятачок” и приехав на станцию метро “Гидропарк”, киевлянин выбирал один из четырех пляжей: “Венеция», “Довбычка № 1” (туда надо было добираться катером), “Довбычка № 2” и детский “Октябренок”.
Водно-развлекательный комплекс Гидропарк, построенный на месте довоенной Предмостной слободки, был официально открыт 1 апреля 1973 года, хотя его сооружение началось еще в предыдущем десятилетии. Территория, по данным 1980 года, составляла 172 гектара (в 1985-м указывали новую цифру — 365 гектаров). В выходные дни пляжи (на фото), аттракционы и природные угодья Гидропарка посещали до 100 тысяч человек — каждый 15-й киевлянин.
На “гидропарковских” пляжах в изрядных количествах имелись топчаны. Но, как пел Булат Окуджава, “пряников, кстати, всегда не хватает на всех”… Подкрепиться можно было в ресторане “Млин” или двух кафе — “Колиба” (славилось своими шашлыками и пивом) и “Хвиля” (тезка кафе в Матвеевском заливе!)
Ресторан “Млин” стал еще одной «изюминкой» Гидропарка. Во-первых, он — единственный в городе ресторан на воде. Во-вторых, здесь имеется «настоящее” мельничное колесо. Ну а в-третьих, это же в пляжной зоне — удобно.
Любители уединенного загорания предпочитали пляж “Черторой”. Добирались так: сначала ехали до Красной (Контрактовой) площади, затем по улице Героев Триполья (ныне Спасской) шли к Спасскому причалу, а оттуда плыли катером до остановки “Вигуровщина”. Катером отправлялись и в устье Десны — от Почтовой площади. А еще был пляж “Радуга” на Воскресенке, пляжи у озер: Святошинского, Березки (на ДВРЗ), Тельбин (на Березняках), на 8-й линии в Пуще-Водице. На официальных пляжах, в отличие от “диких”, имелись спасательные станции.
Луна-парк — городок аттракционов на территории Гидропарка. Дети поменьше ездили в специальных вагончиках, кативших по рельсам независимо от того, куда крутил руль юный пассажир. Дети постарше развлекались на автодроме, а взрослые испытывали острые ощущения на «горках» (на фото), “хали-гали” и других аттракционах.
Владельцы дач все выходные дни с апреля по октябрь, а также летний отпуск проводили на приусадебных участках неподалеку от Киева. Большинство добиралось туда автобусами или электричками, меньшинство — на собственном автомобиле.
Популярные дачные топонимы киевлян: Осокорки, Нижние сады (самый большой дачный поселок в УССР), Русановские сады. Большинство дач находились на левом берегу Днепра… Однако и на правом их было предостаточно: в Пуще, на Берковцах (между Нивками и совхозом “Виноградарь”), в селе Чабаны и так далее.
Если чеховские дачники были просто милыми вальяжными бездельниками, а сталинские обитатели роскошных номенклатурных дач (до 8 комнат — для семейных “ответственных работников”, до 5 комнат — для холостых) во многом оказались теми же чеховскими героями, только с партбилетом в кармане и служебной черной “эмкой” у калитки, то дачники 1970-х представляли собой абсолютно новое, невиданное прежде социальное явление. Чеховские и сталинские дачники в своих загородных резиденциях отдыхали, развлекались. “Новые дачники” брежневского образца на дачах преимущественно вкалывали — собственным трудом решали продовольственную программу в рамках одной отдельно взятой семьи. Отдых также имел место, но как бы на втором плане.
С тех пор, как журнал «Катера и яхты” напечатал в № 2 за 1964 год чертеж и подробную инструкцию, как самостоятельно изготовить плавучую дачу “Уют” (длина — 7 метров, ширина — 2,3 метра), такие суда для семейного туристского плавания обрели популярность. Дачу обычно перевозили на автоприцепе. Но бывало, к ее днищу крепили специальную тележку на колесах, превращая дачу в судно-амфибию. На фото — отдых на плавучей даче на Днепре под Киевом.
Впрочем, по порядку.
Классический размер дачного участка в «садоводческом товариществе” — 0,06 гектара (говорили: “шесть соток»). В пользовании участком существовали жесткие ограничения. Например, разрешалось возвести домик площадью не более 25 м2. Он не мог быть отапливаемым — живи только в теплое время года. Нельзя было возводить двухэтажные домики (правда, многие делали высокий чердак, фактически выступавший в роли второго этажа с наклонными стенами). Запрещалось ставить баню, поскольку невозможно организовать сток и очистку мыльной воды. Возбранялись подвалы. И самое главное — полученные “сотки” нельзя было держать в запущенном виде. Если участок не обрабатывался, его могли отобрать.
Летние домики строили из дощатого каркаса, обшитого фанерой, а в качестве утеплителя использовали опилки либо сухой торф. Удобства были следующие: туалет во дворе (деревянная будка со знаменитой “дыркой»), газ — из баллонов, вода — из колодца (позднее отдельные счастливчики обзавелись колонкой), душ — только летний.
На Берковцах еще в 1950-е годы сложился большой дачный поселок. Многие киевские предприятия получили здесь землю для дачного строительства — счастливчикам из числа сотрудников перепало «шесть соток“, на которых строился деревянный дом с верандой (на фото), разбивался огород или сад.
‘Построив домик, дачник озадачивался проблемой — чем обставить новые квадратные метры. Покупать мебель? Дороговато будет. Завезти на дачу старую рухлядь? Хорошо бы, да только где ее взять? Ладно, если чем-то ненужным могли поделиться друзья. Или “бездачные” соседи, покупающие в квартиру новую мебель, а старую с радостью отдающие вам на дачу. Ну а если таких нет? Многие дачники, включая представителей интеллигенции, начали осваивать… киевские свалки. Там, если повезет, можно было найти многое: кровати с металлическими шариками в изголовье, буфеты красного дерева с витражами и повисшими на петлях дверцами, этажерки, даже старые неисправные холодильники.
Последние использовали в качестве шкафчиков для хранения инструментов, консервов и… журнальных подшивок, которые везли на дачи — и почитать, и для растопки.
Берковецкие дачники ставили самовар — не электрический, а настоящий, на углях. Для создания тяги приспосабливали вытяжную трубу, из которой шел дым. Чай, приготовленный “по старинке», отличался особенным вкусом. В старых кинофильмах показывали, как для растопки самовара использовали кожаный сапог с мягким голенищем. Сапоги, конечно, имелись у многих дачников, однако в «самоварных’ целях их применяли в крайних случаях.
Дачи, как уже отмечалось, использовались прежде всего как продовольственный ресурс — на небольшой территории владельцы шести соток умудрялись вырастить многое: картошку, капусту, морковку, редиску, огурцы, помидоры, перец, кабачки, клубнику, малину, смородину, сливы, яблоки, груши, абрикосы, орехи… Как только наступала пора сбора урожая, дачники приступали к заготовкам на зиму. Все, из чего можно было сварить варенье, — варилось. Все, что можно было законсервировать, — консервировалось. Ведь в магазинах ничего этого не купишь. К банкам с вареньями и компотами прибавлялись банки с овощными салатами, лечо, маринованными кабачками и помидорами, солеными огурцами, аджикой. Этим скарбом дома забивали балкон, антресоли, кладовку.
Типичная дачная картина: «списанные» с киевской квартиры стулья, кровать с панцирной сеткой, корыто, миски, ведра, вода из колодца, умывальник — бачок с металлическим стержнем внизу… А для ребенка — польза: чистый воздух, овощи со своей грядки, фрукты из собственного сада.
Конец сезона ознаменовывался тем, что все более-менее ценное имущество увозилось с дачи домой. Потому что в межсезонье домики оставались фактически без присмотра. Формально, конечно, садоводческое товарищество охранял сторож — но как мог один человек уследить за огромной территорией? Зимой воры тащили с дач все, что попадало под руку: посуду, одежду, инструменты, инвентарь. Случалось, в домиках самовольно поселились бездомные, беспризорники или граждане, освободившиеся из мест заключения. Зачастую они совершали преступления вплоть до ограблений и убийств жителей населенных пунктов, соседствующих с садоводческим товариществом. А нередко на прощание поджигали дачи, служившие им временным пристанищем зимой.
Дачный бум, начав набирать обороты в 1960-е годы, достиг апогея именно в 1970-е. Неслучайно именно в это десятилетие на экраны кинотеатров вышли советские художественные фильмы, обыгрывающие радости и трудности дачного бытия, — “Дача” (1973), “Дачный домик для одной семьи” (1978) и другие.
Киевляне, у которых не было дач, могли отдохнуть в санаториях и на турбазах, расположенных в зеленых зонах Киева или пригороде, — на Трухановом острове, Житомирском шоссе, в Пуще-Водице, Святошине, Конче-Заспе…
Пуща-Водица стала дачным поселком еще в конце ХІХ века. В советские времена здесь развернули интенсивное строительство санаториев (преимущественно легочно-туберкулезного профиля), домов отдыха, пионерских лагерей — за счет сноса дачных построек начала ХХ столетия, имевших архитектурную ценность. На фото — отдых на озере в Пуще-Водице.
Эти оздоровительные заведения принадлежали предприятиям, вузам, академическим институтам, ведомствам. Например, санаторпии-профилактории “Поліграфіст” (улица Верховинная, 53/13) издательства “Радянська Україна” или “Колос” (улица Гамарника, 20) Минсельхоза УССР. Свои санатории имели Киевский инженерно-строительный институт (улица Волынская, 11/14 на Чоколовке), Институт инженеров гражданской авиации (улица Нежинская, 12/18 на Караваевых дачах), Институт сверхтвердых материалов Академии наук (улица Молодежная, 38 в Пуще-Водице), производственное объединение “Красный экскаватор” (“Здоровье” в Конче-Заспе), Министерство внутренних дел УССР (“Пуща-Водица”, улица Молодежная, 48) и многие другие.
База отдыха завода “Арсенал” располагалась в хвойном лесу неподалеку от Хотяновки в Вышгородском районе. В кирпичном домике (на фото) — одна комната с четырьмя кроватями, тумбочками, платяным шкафом и столом. На крохотной кухоньке — холодильник, газовая плита и стол-комод с посудой на четырех человек. До песчаного пляжа на Десне — пять-семь минут ходьбы.
А еще под Киевом имелось множество “домиков” — расположенных среди леса баз отдыха, оборудованных одноэтажными летними домиками. Отдыхающие договаривались с жителями соседних сел насчет парного молока, домашнего творога, овощей прямо с грядки. На днепровских островах “прописывались” целые городки, разбитые на районы — фанерные домики, магазины, кафе, иной раз имелся и бар. Песок, солнце, прокат лодок и водных велосипедов, рыбалка, грибы в лесу, а вечером — фильм в летнем кинотеатре.
Незамысловатый интерьер комнаты в санатории завода «Арсенал“ — “общепитовский» квадратный столик, графин с водой, стаканы, несколько стульев, кровать. На самом деле апартаментов на одного человека не было, да еще таких просторных, как на фото. Как правило, в комнатах стояло по две-три кровати, иногда четыре.
Впрочем, среди пригородных санаториев и домов отдыха были элитные, предназначенные для партийно-советской номенклатуры, куда простому киевлянину “ни в жисть” не попасть: “Конча-Заспа” (4-го главного управления Минздрава УССР), “Победа” по улице И. Крамского, 10 в Святошино (4-го главного управления Минздрава УССР), “Имени 30-летия Советской Украины” на 14-й линии в Пуще-Водице (Управления делами ЦК Компартии Украины), “Лесная поляна” на 7-й линии в Пуще-Водице (для персональных пенсионеров союзного и республиканского значения) и так далее.
Конча-Заспа являлась рекордсменом по количеству баз и домов отдыха. Расположенные там деревянные домики были трех- и пятиместные. Трехместный состоял из одной комнаты и застекленной веранды, а пятиместный — из двух комнат и веранды. Внутри имелся набор мебели, газовая плита, холодильник. Посуду и кухонную утварь отдыхающие привозили с собой. Туалет и горячий душ — «на территории».
Но все-таки главным событием лета — гвоздем курортного сезона! — считалась поездка на море. Там и загар “шоколаднее”, и экзотики полно, и развлечений больше. В Турцию или Египет в те времена еще никто не ездил: пресловутый “железный занавес” был опущен. Отдельные счастливчики иногда выезжали на отдых в Болгарию — по линии “Интуриста”. Но это, скорее, было исключением, чем правилом. Правилом же являлся отдых на советском побережье Черного или Азовского морей. Первое было приспособлено для отдыха намного лучше, чем второе. Среди черноморских курортов лидировал Крым. С ним почти на равных конкурировал Кавказ, но относительно Киева он расположен дальше, лететь туда на час дольше, а сам отдых обходился дороже. К тому же не всем киевлянам подходил влажный кавказский климат.
Замыкала список популярности Одесса. К тому времени она утратила былую привлекательность: город ветшал‚ утомляя отдыхающих проблемами с пресной водой и регулярными прорывами канализации, загрязнявшими море. А после эпидемии холеры, охватившей “жемчужину у моря” в 1970 году, рейтинг города, воспетого Исааком Бабелем, и вовсе пошел на убыль.
Зато Крым вовсю раскручивался государством как главная «всесоюзная здравница». Там активно строились новые пансионаты, санатории, Да и генсек Л. Брежнев, начиная с 1971 года‚ принимал руководителей «братских партий и стран» именно в Крыму. Словом, авторитет полуострова рос с каждым сезоном.
На этой рекламе Украинское центральное агентство воздушных сообщений советует провести отдых в Крыму, расписывая достоинства солнечного полуострова. Однако кроме авиабилета оно реально ничего не предлагает, ограничиваясь упоминанием о том, что отдыхающих принимают санатории, дома отдыха и турбазы. Как в них попасть, рекомендаций нет.
Готовить летний отдых в Крыму киевляне 1970-х начинали заранее. Первый шаг делали еще в январе, когда на предприятиях и в учреждениях составлялся график отпусков. Желающие “отпуститься” летом должны были позаботиться, чтобы возле их фамилий появились желанные отметки: “июнь”‚ лучше — “июль”, а если совсем круто — “август”. Ну а поскольку любителей летнего отдыха оказывалось больше, чем позволяли производственные возможности — кто-то же должен был выполнять план третьего квартала! — борьба за “лето” разворачивалась порой нешуточная. И начальство в агитационных целях нередко начинало рассказывать истории о неких знакомых, прекрасно отдохнувших в октябре или феврале. Популярный в те времена анекдот“. “Иванов, любите теплое пиво и потных женщин?” «Нет, конечно”. “Значит, в отпуск пойдете зимой”.
Следующий шаг — поиск вариантов, как добыть путевку на море. В дело пускались все имеющиеся связи и знакомства. Как правило, путевка “по блату” оплачивалась по полной стоимости — 170 рублей (плюс презент благодетелю). Но иногда удавалось “устроить” 30%-ную или даже 10%-ную профсоюзную путевку — за 51 или 17 рублей соответственно. Сравните: женское пальто с норковым воротником стоило около 200 рублей. А тут за смешные деньги 24 дня в Крыму!
Прорабатывались и запасные варианты. Ведь Крым — не резиновый. В 1972-м на полуострове действовало 267 курортно-лечебных учреждений, в которых отдыхало и поправляло здоровье более полумиллиона человек. Население же Советского Союза превышало 250 миллионов человек. Принять всех по путевкам крымчане никак не могли. Те, кому “не светил” организованный отдых, готовились ехать “дикарем”. Спрашивали родственников, друзей, коллег: кто где раньше отдыхал, каковы впечатления, стоит ли туда ехать? Вариант, конечно, не ахти, но за неимением лучшего использовали и его…
Не забывали и о детских путевках. Ведь летние каникулы — три месяца, а отпуск у родителей всего 24 рабочих дня. На остальные два месяца можно отправить чадо в пионерский лагерь (нередко дети действительно отдыхали там не одну смену, а две и даже три).
Торжественная линейка по случаю открытия смены в пионерском лагере «Огонек’ завода “Арсенал” в Ирпене. Бюст Ленина, стоячий президиум из четырех человек (из них один — ветеран с орденскими колодками), юные барабанщики. В сторонке (на дальнем плане) замерли мамы ребят. Видны одноэтажные домики, в которых только что поселились пионеры.
О том, как порой непросто было достать путевки в действительно хороший лагерь (или детский санаторий), свидетельствует, например, искрометный диалог в популярной комедии Эльдара Рязанова “Служебный роман”, вышедшей на экраны в 1978 году: “Идите вы… в бухгалтерию! — Сумасшедший! — Или еще подальше! — А я еще путевки для его детей доставала!” Да, любые путевки надо было доставать…
Но вот, наконец, место отдыха и сроки поездки на море определены. Думаете, теперь дело за малым — за билетами? Как бы не так! Их приобретение — серьезный экзамен для будущего курортника. Прежде всего, нужно определиться, каким видом транспорта добираться “на юга” — дешевым (самолетом) или дорогим (поездом). Отправляемся в железнодорожные и авиакассы, выписываем цены, сравниваем. Получается вот что: проезд в купейном вагоне пассажирского поезда Киев-Симферополь стоит 14 рублей 60 копеек (плюс “рупь” проводнику за постель), в мягком — 17 рублей, в СВ — 20 рублей 20 копеек. В скором поезде дороже: купейный вагон — 15 рублей 70 копеек (и не забываем про “рупь”), мягкий — 18 рублей 60 копеек, СВ — 21 рубль 80 копеек. За билет на самолет Киев-Симферополь придется выложить всего 15 рублей. Выгодно! Да и быстрее: через 5-6 часов, включая время, необходимое, чтобы добраться в аэропорт, киевлянин окажется в Ялте. Поездом, стало быть, медленнее и дороже.
Что ни говорите, знаменитая реклама “Летайте самолетами Аэрофлота” дала в 1960-е годы неплохой результат — люди поняли, что воздушное сообщение быстрее, удобнее‚ к тому же дешевле. Поэтому в 1970-е понадобилось обратное — рекламировать “услуги железнодорожного транспорта”.
Проблема, однако, заключалась не в стоимости билетов, а в том, чтобы их достать. В кассах творилось смертоубийство (например, железнодорожная касса по улице Пушкинской, 14, построенная еще при Николае II,, долгое время являлась единственной на весь Киев). Выстоять 2-3 часа в душном помещении длиннющую очередь, чтобы в итоге услышать от кассира, что нужных билетов нет — удовольствие не из приятных. Странная все-таки картина: поезда были, ходили по своим маршрутам, кто-то в них ездил, но в кассах никогда не было билетов…
В 1970-е работали кассы на бульваре Леси Украинки, 14, проспекте Воссоединения, 23, вокзале станции Дарница, станции метро ‘Политехническии институт” и турбазе в Пуще-Водице. При этом “пушкинские” кассы продолжали оставаться главными и крупнейшими в Киеве.
Реальнее было купить их через Бюро заказов с доставкой на дом или на работу. Такая услуга стоила 10 рублей (за весь заказ). Столько же стоили в магазине две отечественные рубашки, поэтому “выбрасывать на ветер” десятку хотелось немногим.
И только опытные курортники, закаленные в отпускных боях, знали секрет покупки билетов без переплаты и без “блата”. Ровно за 45 дней до отъезда они являлись к дверям кассы — задолго до открытия, на рассвете. Фокус в том, что на протяжении первых часов работы часть билетов на нужное число попадала в свободную продажу. Другая же часть придерживалась для “брони” ЦК и Совмина, резервировалась многочисленными ведомственными кассами. Конечно, если бронь и резервация оставались невостребованными, эти билеты со временем тоже поступали в открытую продажу, но тогда их уже нужно было “ловить”, то есть каждый раз наугад выстаивать упомянутые очереди или искать “подходы” к кассирам. Впрочем, утреннее “взятие” билетной крепости было недоступно, например, учителям, врачам и всем тем, кто не имел возможности отпроситься на полдня с работы.
Еще один шанс на приобретение билета — знакомый ветеран войны или старший офицер. Первый — в ветеранской кассе, а второй — в воинской кассе могли купить то, что было недоступно простым смертным, к тому же практически без очереди.
Редкий пассажир в те времена садился в вагон без внушительного запаса еды. Нет, в поезде почти всегда имелся буфет (а иногда вагон-ресторан), но там было дорого и не всегда вкусно, а главное — рискованно было оставлять в вагоне вещи без присмотра. Поэтому кушали за столиком в купе. Причем пассажиры нередко брали в дорогу чесночную колбасу либо чесночные котлеты, ставили на стол самогонку и случалось пытались вовлечь в предстоящее пиршество попутчиков, которым того, возможно, вовсе не хотелось. Хорошенько выпив, некоторые начинали донимать соседей бесконечными рассказами о своей жизни, а потом, наконец, угомонившись, ложились спать и победно храпели, мешая соседям.
Еще один специфический дорожный момент — вечная проблема верхней и нижней полок. Представьте, люди, заблаговременно выстоявшие очередь в кассу и специально купившие себе нижние места, либо доставшие такие билеты по блату (с переплатой), вдруг должны уступить эти места другим пассажирам. Например, с маленьким ребенком. Хотя с ними тоже едет ребенок, пусть и на несколько лет старше. Откажешься — выяснение отношений практически неминуемо. “Но позвольте, — возражали обладатели нижних мест, — почему же вы сами заранее не побеспокоились и не взяли своему ребёнку нижнюю полку? И почему теперь вы хотите решить этот вопрос за счет нашего ребенка?” Подобный диалог, довольно типичный, завершался в итоге по-разному, однако настроение у обеих сторон — хуже некуда..
Курортными воротами Крыма служила его столица — Симферополь. Были рейсы и в Севастополь, однако в 1970-е “город русской славы” являлся закрытым городом, свободный въезд в него (без наличия путевки или специального пропуска) исключался. Летние поезда ходили из Киева также в Феодосию и Евпаторию. Однако основной пассажирский десант высаживался все же в Симферополе. Откуда по самой длинной в Европе троллейбусной трассе курортники ехали на ЮБК.
По самой длинной в мире междугородней троллейбусной трассе Симферополь-Апушта-Ялта ходили несколько маршрутов: № 12 — от железнодорожного вокзала (86 километров), № 15 — от аэропорта (94 километра) и №15А — от аэропорта Заводское. Кроме того, были три маршрута в Алушту: № 11 — от вокзала, № 14 — из аэропорта и № 14А — из аэропорта Заводское (в ноябре 1980-го нумерацию маршрутов изменили — вместо ‘единицы’ в начале номера появилась ‘пятерка’). А всего в 1970-е на этой трассе обслуживали гостей Крыма восемь троллейбусных маршрутов.
Впрочем, иногда трассу перекрывали. Например, когда к Брежневу в “Нижнюю Ореанду” — главное место отдыха советских вождей — приезжали высокие зарубежные гости. Или когда сам Леонид Ильич вдруг садился за руль тяжеленного бронированного “членовоза” и гонял по крутому южнобережному серпантину на дикой скорости, доводя до инфаркта свою охрану.
“Как друзей и братьев встречают здравницы Крыма трудящихся нашей многонациональной Родины”, — радостно сообщала ялтинская “Курортная газета” 15 июля 1972 года Что ж, возможно, счастливых обладателей путевок пансионаты-санатории встречали именно так.
Ялта считалась столицей Южнобережья, а, следовательно, и всего курортного Крыма. На каждом углу стояли бочки с вином (местные называли их «кислодромы») — стакан стоил 20 копеек. На знаменитой набережной прямо со столиков продавали шампанское, коньяк, марочные вина «Массандры». Курортники «оттягивались по полной программе», а уезжая, покупали на память о курорте значки (на фото), и всю жизнь потом мечтательно говорили: «Ах Ялта!..»
А вот приехавших “дикарем” (а таковых было подавляющее большинство) жители ЮБК между собой называли “здыхлики” — видимо, слегка перекрученное “задохлики”.
Троллейбус из Симферополя доставил очередную партию курортников на автостанцию приморского поселка. Здесь их атакуют квартирные хозяйки, наперебой предлагая жилье. Посредников в те времена не было: за “нетрудовые доходы” могли и посадить. «Дикари” со стажем знали, что на автостанциях крутятся, как правило, владельцы невыгодного жилья (например, расположенного далеко от моря), а также квартирные аферисты. Уж лучше самим пойти по дворам (сдавался, в основном, частный сектор) и сразу увидеть предлагаемые условия.
Популярная в 1970-е годы серия значков с гербами городов СССР охватывала, конечно, и населенные пункты Крыма (на фото). На них обязательно присутствовала пчела — древний символ трудолюбия, порядка, душевной чистоты. Прочие символы варьировались: солнце, виноград, змея с чашей, якорь.
В 1970-е на юге в сезон сдавались не квартиры (тогда у хозяев не было по 5-6 квартир для сдачи в аренду), а койки. Стоимость койки — рубль в сутки. Если ребенок занимал отдельную кровать, скидка не делалась. Цена была твердой на протяжении нескольких десятилегий до начала “перестройки”, и не зависела ни от месяца, ни от удаленности жилья от моря. Советская “уравниловка” присутствовала даже тут…
Сдаваемые помещения были рассчитаны на 2-4 человека. Поэтому семьям или компаниям легче было снять жилье. Хотя и тут были нюансы. Одни хозяйки не брали постояльцев с малышами (много шума), другие не пускали молодежь (будут поздно приходить), третьим не нравились чисто мужские компании (станут выпивать и резаться в преферанс до утра).
В самом невыгодном положении оказывался тот, кто приехал отдыхать один. Нелепые ситуации, в которые порой попадали одиночки, показаны в кинокомедии “Будьте моим мужем!”, снятой в 1981 году: Наташа ( Елена Проклова), приехавшая на море “дикарем” с сыном, просит первого встречного (Андрей Миронов) притвориться ее супругом, иначе квартирная хозяйка отказывается сдать ей комнату…
Перегретый спрос на жилье рождал самые невероятные предложения. В летние времянки для отдыхающих переделывали сараи, курятники, ставили кровати на чердаках, в коридорах. Сдавали места под фруктовыми деревьями. И даже стоявшую посреди двора беседку, увитую плющом — “проживание” в ней стоило 50 копеек с человека.
Киевский писатель Евген Дудар в юмореске “Буда” изобразил терзания курортника, приехавшего отдыхать по курсовке и отчаявшегося найти приличное жилье. Помыкавшись, бедняга готов поселиться хоть на чердаке, но не тут-то было — оказывается, туда уже пустили семью. Тогда он просится в курятник, но и там, представьте, все занято. Хозяин жилья разводит руками: “Свободна разве что собачья конура…” И несчастный курортник понимая, что через пару минут и эта “жилплощадь” может быть занята конкурентом, поселяется в будке…
Все “здыхлики” обязаны были зарегистрироваться и получить временную прописку. Но, как правило, никто этого не делал — “куржи” (курортные жители) не хотели платить за ненужную им “услугу”, а хозяин жилья не был заинтересован в том, чтобы “светить” свои доходы. Иногда участковый инспектор наносил визит “подведомственным” сдатчикам жилплощади и начинал пересчитывать граждан без прописки. Хозяин возражал: это — “племянник из Ростова, за столом пьет чай сын приятеля из Киева, а в душе моется свекор сестры из Конотопа. Естественно, дорогие гости живут бесплатно. А не прописались, потому что сегодня утром приехали… После чего хозяин, отведя участкового в сторону, вручал ему “красненькую” (10 рублей), а на следующий день все-таки прописывал нескольких жильцов. Но не всех.
Однако основной проблемой “дикаря” в 1970-е годы было не жилье, а питание. Ведь часовые очереди в столовую — трижды в день, на жаре! — утомляли. И отнимали время, которое можно было провести на море. Словом, если не договориться о питании в столовой какого-нибудь пансионата (легально, через бухгалтерию, либо условившись с поваром, за наличные), то отдыхающему не позавидуешь. Впрочем, квартирные хозяйки иногда сдавали “койку с питанием” — за 2,5-3 рубля в сутки.
В общепитовской столовке завтрак-ужин на одного человека обходился в 50-60 копеек, а обед — примерно в 1 рубль. Расходы на еду снижались вдвое, если готовить самостоятельно. Правда, оборотная сторона экономии — добывание продуктов в магазинах, мытье кастрюль. В пансионатах — теоретически! — кормили на убой: считалось, что человек хорошо отдохнул, если за 24 дня поправился на 2-3 килограмма. Но в действительности не всегда в здравницах кормили вкусно и сытно. Так что и “путевочники” порой “подъедали” где-то в кафе.
Но главное — отдыхающие по путевкам получали пропуск на благоустроенный пляж своего пансионата.
По пляжам — санаторским и обычным — ходили фотографы, предлагая сделать снимок на память. Оплата на месте, заказ выполняется в течение одного-двух дней, снимки приносят на пляж. На каждой фотокарточке ставился фирменный логотип — например, “Крым, Ялта“ и год. В отдельных случаях к ним добавлялось название санатория или пансионата На фото — памятный снимок на пляже санатория Министерства обороны в Ялте.
“Дикари” такой привилегии не имели. Им приходилось бороться за место под солнцем — городской пляж переполнен, ступить негде. Занимать место надо на рассвете, да еще и тащить на себе большой пляжный зонт, поскольку тенты на пляже, как правило, отсутствуют.
Конечно, “дикари” всеми правдами и неправдами пытались проникнуть на пляж какого-нибудь пансионата. Нередко квартирная хозяйка доставала своим жильцам пропуск на пляж дома отдыха, в котором она работала. В итоге пляжи “не для всех” тоже становились переполненными. Администрации здравниц периодически устраивали на своих пляжах “шмон”, требуя у отдыхающих предъявить пропуск. Но опытных “дикарей” не проведешь: завидев проверку, “лишние” пляжники немедленно удалялись в море. А в воде людей не инвентаризировали.
Ну и, наконец, вечная морока с обратными билетами. Выехать из Крыма 25-30 августа было на грани подвига, потому что детям 1 сентября нужно идти в школу (исключение составили 1973 и 1979 годы, когда 1 сентября выпало на субботу, а также 1974-й, когда первый день осени пришелся на воскресенье, — и первый звонок реально прозвенел лишь 2 или 3 сентября). “Дикарь” без обратного билета — несчастный человек. Он вместо отдыха будет львиную часть времени проводить в железнодорожной кассе.
Организованным отдыхающим в этом плане приходилось легче — во многих пансионатах работали выездные кассиры, помогавшие в добывании билетов. Человек заказывал, по сути, лишь дату отъезда и количество мест. А что на эту дату ему выпадет (скорый поезд или пассажирский, обычный или дополнительный, плацкартный вагон или купейный, верхняя или нижняя полка) — это уж как повезет. Иногда выездной кассир лишь разводил руками: есть билеты не на заказанную дату, а на день раньше. Или позже. Выбирать не приходилось…
Для тех, кто возвращался домой поездом, Крым (и весь летний отдых) заканчивался в Джанкое — последней остановке на полуострове.
Джанкой — знаковый для курортников город. По дороге на отдых — первая остановка в Крыму, по дороге домой — последняя. На фото — значок с гербом Джанкоя. Лук напоминает о древних кочевниках. населявших степной Крым, колосья пшеницы олицетворяют богатство края, а синяя полоса в центре символизирует благополучие, которое принесла вода Северо-Крымского канала.
В 1970-е годы местные жители выносили прямо к вагонам огромные арбузы, ароматные дыни, прекрасный виноград, аппетитные персики, целые ведра вишен. И продавали все эго недорого — намного дешевле, чем на южнобережье, где цены были “разогреты” под толстые кошельки отдыхающих. Джанкойские цены были ниже и киевских. Если в Киеве арбузы продавали по 20 копеек за кило, то в Джанкое — по 5. Вдобавок джанкойские “полосатые” были намного слаще херсонских, продававшихся в Киеве. Их охотно везли в качестве гостинца киевским родственникам.
В Киеве продавали арбузы. привозившиеся баржами из Херсона. Не одна сотня киевских студентов заработала ‘копейку’, разгружая их в порту. ‘Полосатые’ продавали по всему городу в магазинах, на уличных лотках, на рынках. На фото — арбузный торг на Владимирском базаре.
Конечно, был и другой Крым. Крым государственных дач, где вдали от посторонних глаз вальяжно отдыхали вожди СССР и их зарубежные гости. Крым элитных пансионатов, в которых набирались сил партноменклатура рангом пониже. Крым генеральских санаториев под Алуштой и в Гурзуфе. Крым домов творчества писателей, кинематографистов, композиторов. Крым дачных поселков Академии наук. Крым избранных — например, известный писатель-детективщик Юлиан Семенов построил себе близ Фороса дом с высокой пальмой у входа и кабинетом с видом на море — точную копию двухэтажного особняка Штирлица из сериала “17 мгновений весны”… Но обо всем этом обычные курортники‚ в том числе киевляне, не имели тогда ни малейшего представления.
Железнодорожный вокзал в Симферополе служил своеобразными воротами Крыма — особенно привокзальная башня с часами, удачно переделанная из отслужившей свое водонапорной башни. Этой панорамой начинался отпуск, ею же на обратном пути и заканчивался.
Текст и фото: Станислав Цалик “Киев: конспект 1970-х”.
